Свобода религии в Европе: когда стороны заходят слишком далеко («The Guardian», Великобритания)
Линда Вудхед 

Кто бы мог подумать, что суд Кельна в этом году объявит незаконной древнюю и священную традицию мужского обрезания? Или что Европейский суд по правам человека отменит свое прежнее постановление о запрете на установку распятий в государственных школах? Такие маятниковые колебания в судебных постановлениях о свободе религии свидетельствуют о том, что в подходе к этому вопросу есть нечто в корне неверное.

Американские комментаторы думают, будто знают, в чем тут дело: европейский антиклерикализм сталкивается с последствиями своей активности. Вытесним на обочину религию, создадим светскую элиту, и что получим в итоге? Новую светскую нетерпимость, которая не уступает прежней европейской религиозной нетерпимости. Запреты на головные платки и минареты американцам кажутся чем-то вопиющим и чрезмерным. В США такого не может случиться никогда — ведь там более мощная традиция уважения к религиозным свободам.

Марта Нассбаум (Martha Nussbaum) является очень давней сторонницей такого подхода. Свобода вероисповедания очень важна, говорит она, потому что  религия необходима человеку для его самоидентификации. Лишать человека возможности жить по совести — это то, что основоположник религиозной свободы Роджер Уильямс (Roger Williams) называл «насилием над душой». Единственная возможная причина для ограничения религиозной свободы — это нарушение ею норм гражданского права и нанесение вреда другим людям.

Такой либертарианский подход резко контрастирует со светским подходом, более распространенным в Европе. Согласно такому подходу, люди должны обладать свободой вероисповедания в уединении частной жизни, у себя дома, а также в храмах и часовнях — но не на публике. Поэтому в некоторых странах существуют ограничения  на демонстрацию религиозных символов в общественных местах — будь то бурки на улицах Франции, или минареты в городских ландшафтах Швейцарии. Некоторые ведущие политические мыслители, в частности, Юрген Хабермас (Juergen Habermas) (до пересмотра своих взглядов), даже выступали за ограничения в использовании религиозных доводов в политических дебатах, утверждая, что в обществе приемлемы только «универсальные» светские аргументы и обоснования.

Такого рода светское стремление отделить религию от общества стоит за частью из четырех британских дел, находящихся сейчас на апелляции в Европейском суде по правам человека. Это дела сотрудника компании British Airways, носившего крест; медсестры, молившейся вместе с пациентом; служащего загса христианского вероисповедания, отказавшегося регистрировать однополый брак; а также адвоката-христианина, не пожелавшего работать с однополыми парами. Это примеры того, как светское общество «преследует» христианство, говорят консервативные лоббистские организации христиан, поддерживающие поданные апелляции.

Именно в этот момент, когда они начинают вставать друг против друга лицом к лицу, нам надо сделать шаг назад и с расстояния задуматься над противоположными взглядами на свободу религии. Я согласна с мнением сторонников свободы воли, что запрет на ношение креста или на чтение молитвы в общественном месте — это ненужное нарушение религиозной свободы. Никто никакие законы не нарушает, никто серьезный вред не наносит. Но дела служащего загса и адвоката, как и дело владельцев гостиницы, отказавшихся предоставить номер однополой паре, существенно отличаются, ибо здесь свобода вероисповедания входит в противоречие с законом о равноправии.

Дело закрыто, говорят сторонники отделения религии от государства. Однако у религиозных либертарианцев на это есть веский контр-довод. Закон, отмечают они, не священен и не вечен. Это закон большинства, а он может быть неправильным с нравственной точки зрения. Люди верующие, которые считают закон безнравственным, должны, как минимум, иметь возможность самоустраниться — сесть сложа руки и ничего не делать, если от этого никому нет вреда. В конце концов, это давно уже разрешено медицинским работникам из числа католиков, не желающим делать аборты. Закон большинства не должен без нужды больно бить по меньшинствам.

Я думаю, это правильно. Но здесь из виду упущен один важный момент: права есть и у большинства. Если вы хотите игнорировать то, что большинство считает правильным и законным, ваши действия могут дорого обойтись обществу в целом. И почему в таком случае ущерб от вашего несогласия должно нести большинство? Безусловно, было правильно разрешить отказникам от военной службы по религиозным соображениям не убивать на войне. Но неправильно позволять им бездельничать, когда остальные защищают свою страну. Если ты — член демократического общества, то у тебя есть не только права, но и обязанности.

Когда сторонники широких гражданских прав и приверженцы отделения церкви от государства доводят свои подходы до логического конца, они со своими позициями заходят слишком далеко. Одни настаивают на свободе личности и иногда — на групповой автономии — настолько упорно и твердо, что государству и обществу вообще не остается места. Другие так настойчиво выступают за государство и общество, что не оставляют места свободе личности и групповому самоопределению. В этом смысле они являются зеркальными противоположностями. Но в определенном смысле они допускают одну и ту же ошибку, потому что и те, и другие в равной степени легкомысленно относятся к демократии. Либертарианцы отвергают законные требования о демократическом процессе принятия решений, а приверженцы отделения церкви от государства забывают, что в демократических странах живут как люди религиозные, так и светские, и что истинная демократия старается уравновесить противоборствующие интересы, а не навязывает единую норму.

Так что сторонники свободы воли безусловно правы, говоря о том, что могут быть исключения, и что небо при этом не рухнет на землю. Но они забывают подчиниться демократической воле, когда несогласие можно превратить как в смирение, так и в унижение.

Оригинал публикации: Religious freedom in Europe – when both sides go too far