Для всех стать всем, открывая путь ко Христу:
духовник многоликой паствы в сердце Европы

Окормление православной паствы вне пределов России — служение особенное. Его специфика состоит в том, что за границей, — там, где окружающий мир не несет на себе никаких отпечатков Православия, — целый ряд вещей и понятий  работают совершенно по-другому. Путь людей ко Христу, восприятие ими духовной жизни в этих условиях также сильно отличается от форм, общепринятых в России. В Будапеште, в храме преп. Сергия Радонежского, разноплановая, многоликая паства, которую окормляет опытный священник — протоиерей Иоанн Кадар.  Объединение людей разных культур, разных традиций, разных взглядов, преодоление клубности, помощь в поиске пути ко Христу в специфических венгерских условиях — вот главные задачи будапештского пастыря.

— Отец Иоанн, что вы можете сказать об истории вашего прихода, этой общины?
— История прихода — это, прежде всего, история живых людей, которые молились в этом храме. С точки зрения Евангелия только личность человека укоренена в вечности, а все остальное существует и исчезает в мире бренного. В первую очередь здесь надо коснуться русских эмигрантов первой волны, которых в Венгрии было, конечно, не много, но они были. Поселившиеся в Будапеште русские эмигранты в 1923 г. основали приход под  омофором м. Евлогия, но после окончания Второй мировой войны эта община значительно поредела: русские, понимая неизбежность наступления коммунистической диктатуры, старались из Венгрии уезжать. Венгрия никогда не была центром русской эмиграции, подобно Праге, Берлину, Парижу и другим европейским центрам: сказывалось и отсутствие тесных исторических связей между Россией и Венгрией, а также и языковые преграды, ведь венгерский язык достаточно труден для изучения. Могу сказать, что старые эмигранты были людьми необычайно интересными, являющими образ старой России. Они задавали очень высокую духовную планку, на которую есть смысл равняться и по сей день. 
Свое нынешнее помещение в особняке на ул. Лендваи 26 приход получил в 1950 году; его костяк составили оставшиеся прихожане русской церкви и депортированные из Югославии русские эмигранты. Венгерское государство предоставило им в этом жилом доме первый этаж, где сейчас и располагается Церковь во имя преподобного Сергия Радонежского. Получив назначение  в 1989 году на это приход, я застал уже немногих из них.  На фоне этих людей особенно поучительно было наблюдать, как проходит смена поколений в общине; это было чрезвычайно полезным уроком с точки зрения пастырской практики.

— Кто вообще были прихожанами храма до смены властей, и какой стала эта картина ко времени падения коммунистического режима? Это была какая-то монолитная категория людей или это была разноликая, пестрая, меняющаяся среда?

— Можно, конечно, условно считать эту среду монолитной в том плане, что прихожане храма были, преимущественно люди русские. Здесь практически не было венгров, ведь у этнических венгров есть свой храм — кафедральный собор Успения Божьей Матери на площади Петёфи. Хотя у нас здесь было несколько венгров, которые полюбили этот приход. Что же касается русских эмигрантов, о которых я упомянул, то, к сожалению, в их жизни было одно отрицательное качество, в котором выразилась вся горечь русской истории минувшего века —делиться на партии. Здесь было несколько групп эмигрантов: были эмигранты, которые приехали в 20-е годы, были эмигранты, которые приехали в 1949–50 годах после разрыва отношений между Венгрией и Югославией. И вот эти две группы эмигрантов, состоявшие из нескольких десятков человек, не очень ладили между собой; некоторые эмигранты сюда в храм не приходили, потому что приходили другие, которых они не любили. Среди эмигрантов первой волны были такие, кто в 1945 году (после вхождения советских войск в Венгрию) попал в ГУЛАГ, и, чудом уцелев, потом вернулись. Таким людям к советской системе привыкнуть было трудно и тех, для кого это было легче, они воспринимали с подозрением. В большинстве своем прихожане были нуждающимися, как правило, без какого-то положения; некоторым из них было сложно интегрироваться в венгерский социум. Хотя могу сказать, что в плане пастырского окормления с ними было не трудно работать, так как общеобразовательный уровень этих прихожан был гораздо выше, чем  у эмигрантов из Советского Союза периода распада или из постсоветской России. Ко времени моего приезда стали появляться и новые категории прихожан. Стали приходить те, кто в Венгрии работал по контракту, супруги из совместных браков. Изредка даже, набравшись смелости и рискуя, стали приходить военные из Южной группы войск.

— На этом фоне возникает важный вопрос: были ли, все-таки, примеры достижения какой-то высокой, глубокой, духовной жизни?

— Безусловно. Были люди уникальные, для которых храм был всем. Они понимали, слова апостола, что Церковь, будучи телом Христовым, есть полнота Наполняющего все во всем (Еф. 1, 23). Основой прихода являются как раз такие люди, ведь иначе бы и не было общины. Я считаю, что качество церковной жизни не в количестве прихожан: иногда один человек в Церкви значит гораздо больше, чем сто человек, внешних наблюдателей, поэтому, безусловно, такие люди были и в старой эмиграции, а также и среди людей, приехавших в Венгрию позднее. О них обязательно нужно упомянуть…

— Вы помните какие-то конкретные примеры таких людей? кто они были, чем занимались?

— Да, вы знаете, я очень хорошо помню и могу назвать некоторые имена: была такая почтенная дама из Киева, Лидия СтаниславовнаДраганова, ее отец был расстрелян в 1918 году большевиками. Он был офицером Царской армии. После разгрома Белого движния семья вынуждена была бежать в Югославию, где Лидия Станиславовназакончила Русский Мариинский Донской институт. В Венгрию переехала с семьей в 1950 году. Прихожане 90-х хорошо помнят эту невысокую, хрупкую женщину. Всегда приветливая и доброжелательная она помогала освоиться тем, кто впервые переступал порог храма. Для каждого Лидия Станиславовнанаходила нужные и теплыеслова поддержки. Помимо нее, не могу не вспомнить старосту прихода Федора Ивановича Баранова, человека необычайной доброты и духовности, который еще ребенком в 1920 г. был родителями-беженцами привезен из России в Венгрию. Будучи замечательным художником -портретистом он отреставрировал иконостас нашего храма поврежденный во время войны.
Помню престарелого певца церковного хора- Леонида Михайловича Малкова, который будучи практически слепым, наизусть помнил все песнопения церковного обихода.  Эти мои добрые старые прихожане уже отошедшие в иной мир, были простыми скромными тружениками. Ведя совершенно тихую повседневную жизнь, они, тем не менее, были очень заметны в жизни духовной: помогали во всем бескорыстно и безотказно, забывая о себе и думая лишь о благе духовного делания. Они как раз и созидали ту церковную традицию, которую мы получили в наследство. Добавлю, что они были люди хорошо образованные, совершенно свободно говорили на нескольких языках; в обиходе у них  был, как правило,  немецкий, ну а потом они выучили и венгерский.
      Но, однако, я должен заметить, что эти безупречные в христианской жизни люди, никак не смогли передать  свой духовный потенциал детям. Это, может быть, самая тяжелая для меня, как священника, загадка: как передать духовность следующим поколениям? Ведь, знаете, дело в том, что христианская вера — это не какое-то наследство, не какая-то вещь, которая передается от человека к человеку; ее человек приобретает сам. Вот самое обидное, что, например, эти эмигранты воспитывали детей в церковном духе, а дети, безупречно знающие русский язык, в Церкви не остались. Казалось бы в общине были опытные священники, замечательные родители, язык они не потеряли, воспитывались в православных традициях, однако малокто из детей русских эмигрантов первого поколения остался в храме; я могу назвать только единицы. Вот это, конечно, парадокс: внешняя духовная активность, безусловно важна, но мы должны понимать, что личная вера, духовный потенциал не всегда передается: вложить-то эти люди в своих детей вложили, но дети, к сожалению, эту эстафету не приняли. Это касается, кстати, большинства эмигрантов, которые здесь жили.
Это очень грустно, но поучительно…

— Вы прибыли сюда на пастырское служение как раз в 1989 году, когда произошла смена режимов. Какая картина предстала вам по вашем приезде, каким оказалось поколение новейших эмигрантов, прибывших в Венгрию в начале 90-х годов? Что об этом поколении вы можете сказать?

— Мне, может быть, повезло в том отношении, что я как раз застал этот важный водораздел. Я помню эмигрантов, помню их судьбы и, конечно, могу сказать, что в Венгрии с 85 года происходили достаточно интересные процессы. Такого давления на Церковь, как в Советском Союзе здесь не было. Сказать, что Церковь была в гонимом положении сложно: после свержения диктатуры Ракоши в 1956 году произошло значительное смягчение по отношению к религии. В 60-е, 70-е, 80-е годы в Венгрии Церковь обладала гораздо большей степенью свободы, нежели в Советском Союзе, поэтому люди могли спокойно приходить в храм, никто их особенно не трогал… Безусловно, люди верующие не продвигались по каким-то административным должностям, были какие-то препятствия, рождались какие-то предубеждения и стереотипы, но такого страшного пресса по отношению к верующим, как в СССР не было.
Но вот 1989 год начался с того, что здесь появилась большая группа новых людей из Советского Союза: это были русские, украинцы,  белорусы и молдаване, очень такая смешанная по составу публика. Их исход, это, конечно, реакция на тот хаос, который воцарился в конце 80-х и продолжался 90-е годы. Многие искали лучшей жизни чисто по чисто экономическим соображениям, и это понятно, это нормально. Но при этом многие искали дорогу к храму. В результате церковь стала наполняться людьми. Это оказались люди очень разные, но с пастырской точки зрения могу однозначно сказать одно: это был «чистый лист бумаги». Глядя на них, я вынужден был с грустью заключить: со старой Россией нас ничего не связывает, мы начинаем писать страницы нашего прихода с нового листа. Могу лишь предположить, что в России ситуация примерно та же самая: мы очень хорошо помним свое советское прошлое, мы все из него вышли. Это не беда, ведь если этих людей Господь привел в храм, — значит, нам вместе и надо трудиться, созидая Церковь Христову.

— Что можно лепить из этого материала?

— Могу сказать, что в любой категории людей   есть  люди мистически одаренные, которые более восприимчивы к духовной жизни, чем остальные. Все-таки для основной массы, что греха таить, Церковь — это некое место, где все происходит формально, и церковная жизнь  воспринимается как  набор указаний, предписаний и мероприятий. С моей точки зрения этого, конечно,  не должно быть в Церкви, но, тем не менее, для некоторых, увы, это все-таки именно так. Для них Церковь играет роль «клуба», такого места, куда можно придти, поговорить, встретиться с друзьями, поставить свечи, получить какую-то помощь,
когда они время от времени в этом нуждаются. Т. е. у них достаточно потребительское отношение к Церкви. Однако костяк прихода составляют те люди, которые тянутся к духовной жизни, и я верю в духовное преображение тех  кто переступил порог храма.
Конечно общение членов прихода должно продолжаться и после церковных служб -  ведь христиане должны знать о нуждах своих собратьев по храму, оказывать помощь друг другу, но все стороны жизни должны быть
пронизаны Духом.

— То есть это мистическое чутье у них есть?

— Конечно. И тут важная для священника задача — этих людей выделить, найти, почувствовать.  Их не так много, но они составляют наиболее ценную часть общины. С моей точки зрения никаких идеологем, никакой политики в нашей церковной жизни быть не должно. И сегодня мы не должны забывать о том, что главная цель пребывания в Церкви - вера во Христа Спасителя, желание участвовать в Таинствах и двигаться к достижению духовной зрелости, т.е. свидетельствовать о нашем уповании в той среде, в которую нас поставил Господь.

— В этом контексте нет ли перед пастырем, перед духовным окормителем, именно этой задачи: следить за тем, чтобы приход не превратился бы вот в «русский клуб»?

— Да, пожалуй, за этим нужно следить. Храм не должен превращаться в клуб ни при каких обстоятельствах! Вообще у Церкви вечные цели, она не должна сбиваться на сиюминутные мелочи. Конечно, связь людей с отечеством безусловно должна сохраняться, они должны хранить родную культуру, это очень важная задача, но не самая главная. Связь со Христом, — вот самое главное. Ведь прихожане могут остаться православными русскими, украинцами, венграми, грузинами,  если они имеют живую связь с Господом. Поэтому необходимо расставлять акценты: что на первом месте, а что на втором. Это и есть ежедневная пастырская работа. Очень важно, чтобы в сознание наших прихожан вошло понимание того ,что средоточием духовной жизни является Христос, это основа основ, все остальное вторично. Если священнику удалось этого добиться, тогда храм никогда не опустеет. И еще важно следить за тем, чтобы не было разделения по этническому признаку, потому что мы в Венгрии и у нас, на приходе сейчас около 10 процентов  прихожан — венгры; очень большой процент людей с Украины , Белоруссии, Грузии и Молдавии. Именно поэтому мы должны помнить, что Царствие Божие не от мира сего, что Церковь не должна быть связана ни с территорией, ни с каким-то географическим пространством…

— Это тот случай, когда Церковь не разделяет прихожан по национальностям, а наоборот, объединяет.

— Да, для нас важно утверждать вселенский характер Православия. Это слово немножко забыто, мы иногда уповаем на свою национальную исключительность, а в этом проявление скрытой гордыни, некое убеждение, что мы «лучше всех».  В условиях, в которых живет наш приход этого не должно быть. Поэтому я всегда стараюсь руководством принципом апостола Павла: Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. (1 Кор. 9, 22). Нужно, сохраняя свое лицо, научиться быть чуткими, открытыми. Именно этого от нас ждет Христос.

— Но ведь можно поставить вопрос и так: история Русской Церкви, история русской духовности, — это, конечно, очень специфическое явление. Ваши прихожане, этнические венгры, они как-то взирают на наследие русской духовной культуры, они как-то стремятся к углублению в это? Допустим, среднестатистическому прихожанину-венгру говорят что-то такие имена как Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Ксения Петербургская?

— На самом деле, люди приходят в храм иногда даже не понимая языка, поэтому я часто говорю им: «Братья и сестры, вы знаете, у нас есть кафедральный собор (храм Успения Божьей Матери на площади Петефи), где богослужение идет на венгерском, может быть там вам будет лучше…» Но многие остаются здесь, потому что говорят: для нас именно русское богослужение на церковно-славянском языке имеет особое сакральное излучение. Конечно, они многое знают о Серафиме Саровском, знают о преподобном Сергии Радонежском и многих русских святых; начальная информация о православии у них есть. Судьбы венгров складываются по-разному: какая-то часть находит дорогу к православию именно через интерес к России, русской культуре, а с другой стороны, есть такие, например, которые пришли к православию через интерес к истории древней Церкви, к Византии и ее культуре. Многие из таковых оказались в греческом приходе (юрисдикция Константинопольского патриархата). Могу сказать, что среди православных венгров практически нет простых людей, это, как правило, интеллектуалы. У них и в культурном, и в духовном плане очень высокие запросы. Я всегда приветствую приход этих людей, тем более они появляются здесь не просто так из любопытства, а именно потому, что ищут Истину. Это важно.
Например,  наш чтец, венгр, Дьёрдь Шомлаи, по специальности тибетолог, рафинированный интеллектуал. Я его застал еще в 1989 году; он перешел в православие в начале 80-х годов, начав интересоваться историей Византии. Сейчас он уже человек пожилой, и является заметным прихожанином нашего храма, без него нашу общину представить себе невозможно.
Необычен духовный путь Николая Комороци, который родился в секулярной интеллигентной венгерской семье; его дядя – профессор Геза Комороци,- широко известный в Европе востоковед. Николай в 16 лет, будучи гимназистом в Праге как-то зашел в православный храм на Ольшанском кладбище. В ту пору там молились потомки русских эмигрантов первой волны, которые очень тепло встретили юношу и приняли живое участие в его воцерковлении. Им удалось передать молодому человеку  любовь к церковному пению. Приняв святое крещение Николай несколько лет пел и регентировал в Праге, а его жизнь проходила под духовным окормлением митрополита Дорофея(Филипа). По возвращении в Будапешт Николай много потрудился для создания хора в св.Сергиевском храме, используя опыт полученный в Праге и сохраняя преемственность пражских традиций.
Также хороший пример — единственный в нашей епархии венгр-монах, иеромонах Ефрем (Сабо), пришедший в Православие из  кальвинизма в 1972 году. Его потрясла глубина православного богослужения, которая предопределила его выбор.  Епископ Феофан (Галинский), возглавлявший венгерские приходы в середине 90-х,совершил над ним монашеский постриг. Он истинный  монах-аскет, духовный образец для всех нас. Долгие годы служит преданно и бескорыстно Церкви Христовой.

— Что вы можете сказать с пастырской точки зрения о такой очень специфической категории верующих, как семьи, возникшие в результате смешанных браков. Это, с духовной точки зрения, перспективная категория или нет?

— Совместные браки, нужно расценивать как данность. В нашей общине большая часть людей из смешанных браков. Регент нашего церковного хора  Иван Хегедюш- преподаватель  Будапештского университета. Его мама много лет духовно окормлялась у известного московского священника – прот. Александра Егорова, и сумела свою глубокую веру передать сыну и супругу- венгру, который принял православие. Полагаю,что многое зависит от усердия и такта тех, кто  желает приобщить  своих родных и близких к сокровищам Православия.
Нередко у людей, которые живут в совместных браках, бывает острая ностальгия по отечеству, которая, если с ней не работать в духовном плане, может принять нездоровые формы. Таким людям я всегда напоминаю, что если они оказались здесь в Венгрии, то на это есть воля Божия.
Еще одна проблема смешанных браков— как воспитывать детей? В какой культуре? Венгерской, русской? И вот тут, я полагаю, для человека самое главное, понять, что Церковь не имеет национальных границ. Если человек смог это понять, то он сможет стать настоящим православным, пусть даже он вырос в парадигме венгерской культуры, не важно. Тут не надо упирать на свою национальную принадлежность  - самое главное, чтобы человек, обретая Христа, стал православным. Православный венгр, православный русский - ничем не отличаются друг от друга в глазах Христа.
Помимо этого у смешанных браков есть еще один аспект- миссионерский. Я знаю не один случай, когда русские жены своих неверующих мужей личным примером смогли убедить в истинности православия. Вот это выдающееся достижение для духовной жизни, когда реализуется завет апостола Павла в послании к Коринфянам: женщина, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с ней, не должна оставлять его. Ибо неверующий муж освящается женой верующей, и жена неверующая освящается мужем верующим. (1 Кор.7, 14). Могу сказать, что в смешанных браках в основном терпимые отношения к духовной жизни своей половины. Никакого давления или резкого доминирования одной национальной культуры над другой нет- это конечно, замечательно.

— Ваша пастырская практика особенна тем, что она подразумевает окормление верующих на фоне абсолютно неправославного окружающего мира. Что вы можете сказать о принятии Православия людьми из других исповеданий? Переходят ли люди из униатства или, может быть, из католичества или протестантизма? Есть ли какие-то примеры, и каковы здесь тенденции?

— Это случаи достаточно единичные. У нас немалое количество паствы  не охваченной благовестием ( я имею в виду живущих здесь русских, украинцев). Поэтому я своей первичной целью ставлю миссию среди наших соотечественников - это наиболее приоритетная для меня категория, но исключения есть. У меня было 7-8 случаев, когда венгры-униаты, которых много в восточной части страны, сами просились принять их в общину. Когда инославный человек приходит в храм, не всегда  очевидна серьезность его намерений. Если это какой-то демарш, он чего-то не нашел в своей конфессии, у него конфликт в общине, это одно дело. Пусть он разберется сначала с самим собой, со своей общиной, со своим духовным миром. А если намерения глубокие, то я только рад. Частично о  таких прихожанах я говорил, отвечая на предыдущие вопросы. Моя практика в этом случае такова: мы поговорим, пообщаемся, я такого человека проверяю на серьезность его намерений, и после катехизации мы решим как быть дальше. Полагаю торопиться в этом случае не следует. Ведь каковы бы ни были устремления и ожидания такого человека, надо помнить: наши духовные традиции очень разные, и перетекать из одной жизни в другую очень непросто. Если у кого-то это получилось — хорошо, но таких, к сожалению, немного.

— Отец Иоанн, что вы можете сказать о тех, кого Вы назвали приоритетной категорией для проповеди, то есть о русской, украинской, белорусской пастве? В последние годы она расширяется или сужается? Можем ли мы говорить об оттоке русских из Венгрии, или наоборот, этот приток сохраняется?

—Сейчас приезжают новые люди с Украины и России. Но что касается статистики, то, конечно, за последние 2-3 года людей в храме стало значительно больше. Меня радует, что возросло количество людей, ищущих подлинной встречи с Богом. Я всегда стараюсь с пониманием относиться к тем у кого возникают проблемы, как жить, как устроиться в специфически венгерских условиях, потому что у современного мира очень много вызовов, и людям здесь не просто адаптироваться, часто они чувствуют себя неуютно. Моя задача — помочь им стать на ноги в духовном отношении, ведь они не просто приносят свои скорби, свои радости, но и пытаются через них найти свой путь ко Христу.

— Как вы организуете оглашение, катехизацию новопришедших верующих? Как ведете духовное и богословское просвещение среди прихожан «со стажем»? Есть ли воскресная школа, какие-то программы, курсы?

— Конечно, все это есть. Ну, во-первых, много лет я веду лекции по Священному Писанию Ветхого и Нового Завета, потому что считаю, что одним из очевидных изъянов современных прихожан является то, что они очень плохо знают Священное Писание. А ведь тексты нашего богослужения — это переложение и осмысление Священного Писания, поэтому и само богослужение гораздо понятнее, когда знаешь Священное Писание. Слово Божие, является основой катехизации для тех людей, которые приходят. Вот как раз сейчас я читаю прихожанам курс бесед по Апокалипсису, опираясь на замечательные лекции отца Ианнуария (Ивлиева).  Помимо этого есть у нас лекции и по Богословию, представляющие собой катехизис в развернутом виде. Это беседы, в основном, со взрослыми. Они строятся на трудах замечательных богословов Русской Церкви, которые дают обильный материал для просвещения. Что касается детей, то я считаю, что с детьми должен заниматься опытный педагог. Я строю свою работу со взрослыми в надежде на то, что они свой опыт и видение своей веры передадут детям.
Многие молодые прихожане храма сумели воспитать своих детей в христианском духе, и их чада приходят в храм без всякого внешнего принуждения,  сознательно участвуют в церковных службах.

 Также в нашем храме открыта галерея, посвященная новомученикам и исповедникам Российским, содержащая их прижизненные фотографии, много других материалов, связанных с данной тематикой. Я всем рекомендую труд, который издал Свято-Тихоновский гуманитарный университет: «За Христа пострадавшие». Книга стоит у нас на аналое в притворе храма и доступна всем для чтения.  Новомученики — это те святые, которые имеют ключевое значение для судеб Русской Церкви и для наших христиан. Когда я сопровождал духовенство нашей епархии в Москву, в августе прошлого года, то решил обязательно показать нашей делегации Бутовский полигон. Это святое место пропитано не только кровью, но и, духом огромного количества святых. В 2007 году венгерский  кардинала Петер Эрдэ, посетив  Бутовский полигон сравнил его с Римскими катакомбами.

— Количество православных приходов в Венгрии увеличивается?

— Да, у нас открылся приход в Хевизе, красивейшем курортном городе, где уже несколько лет существует община. Настоятелем прихода назначен отец Николай Ким. Открыт новый приход в г. Дебрецене, который окормляет священник о. Варнава Шипош. Очевидно, что количество православных увеличивается.

— Последний вопрос: каким вы видите будущее вашего прихода, его прихожан в условиях секулярной Европы, где в атмосфере современного потребительского общества вопросы религии и веры явно отхотят на дальний план?

Отвечая на Ваш вопрос замечу, что Венгерский Парламент принял Конституцию, в преамбуле которой сказано, что  венгерская государственность имеет христианские корни. Венгерское государство уже многие годы оказывает материальную помощь церквам и предоставляет для проповеди эфирное время на телевидении.
Конечно, условия для свидетельства слова Божьего до людей с каждым поколением становятся все сложнее. Современный мир диктует свои правила и найти путь к Господу, найти Христа внутри себя людям становится все труднее. Но нельзя терять надежды -  ведь будущее в руках Божиих, поэтому, все зависит от крепости человеческих сердец, от степени их веры. Если мы будем  возгревать эту веру, если вера будет теплиться в наших сердцах, то есть и будущее у нашей общины. Оно созидается в соработничестве с Богом, в этом отношении — я оптимист. Есть будущее у православия в Венгрии, но все это напрямую зависит от качества нашей веры. В какой-то степени оно и в наших руках, поэтому как мы будем созидать тело Христово — Церковь, какое будет качество нашей христианской жизни, от этого зависит и наше будущее. Я Бога постоянно прошу о том, чтобы люди молились за богослужением в храме сосредоточенно, чтобы они пытались забыть обо всем житейском, отложить какие-то дела на второй план, чтобы их сердца горели во время молитвы, чтобы они становились духовно крепче- это очень простые, важные базовые вещи. Если нам удастся сохранить этот дух, удастся отойти от внешнего, от поверхностного, потребительского и клубного настроения, тогда, я думаю, будущее этого прихода может быть очень достойным.

Беседовал Андрей Небольсин

Биографическая справка об отце Иоанне Кадаре.

Протоиерей Иоанн Кадар: родился в 1958 году в г. Хуст Закарпатской области УССР. Окончил Ленинградскую лесотехническую академию. С 1986 по 1988  гг.окончил Ленинградскую  духовную семинарию. . Иерейское рукоположение: 25 февраля 1989 года. В мае 1989 г. был направлен на служение в Будапешт для окормления общины храма преп. Сергия Радонежского и продолжил  заочное обучение в Петербургской  духовной академии.