Церковь и власть в годы коллективизации

Начало 30-х гг. сопровождается еще одной попыткой окончательного уничтожения религии. Но в отличие от начала 20-х гг., когда новые правители страны не верили в глубину религиозности населения, руководство СССР уже располагало информацией о том, что значительная часть населения является верующей. Об этом говорили строящиеся в годы нэпа храмы в деревнях. Но оценили эту информацию руководители страны по-разному. Группа Сталина решила дать религии бой. «Правый уклон» в партии (Рыков, Бухарин, Томский) протестовал против «чрезвычайщины» и был обвинен в смыкании с кулацко-нэпмановскими элементами и в заигрывании с церковниками. 

Постановление ПБ от 30.1.1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», содержало рекомендацию оргбюро ЦК «дать директиву по вопросу о закрытии церквей». Директива была дана. Кампания по закрытию церквей началась уже в 1928 г. В июле 1929 г. уничтожили часовню Иверской Божьей Матери. Только в Московской области зимой 1929—1930 года было закрыто 696 церквей. В итоге к марту 1930 г. произошло массовое закрытие (до 30%) приходских церквей

Коллективизации повсеместно сопутствовали: закрытие церквей, «раскулачивание», судебные и несудебные расправы над духовенством и наиболее активными верующими. Закрытие церквей сопровождалась осквернением их, превращением в клубы и музеи, хозяйственные и складские помещения, а в городах случае разрушения на месте церквей нередко строились туалеты. 

На волну протестов со стороны международной общественности и церковных деятелей (включая папу Пия XI и архиепископа Кентерберийского) власти ответили организацией международной пресс-конференции, на которой (19 февраля 1930) митрополит Сергий заявил об отсутствии гонений. К этому времени в тюрьмах и лагерях находилось около ста епископов и, как свидетельствует церковная память, митрополиту пригрозили казнью их, если он не скажет того, что от него требуют. Одновременно ему пообещали рассмотреть содержащую 21 пункт «Памятную записку» о нуждах Церкви, которую он за два дня до пресс-конференции отправил П. Смидовичу. Из всех просьб удовлетворена была только одна. Хотя и не регулярно стал выходить «Журнал Московской Патриархии».

Но власти не собирались отступать. В принятом ВЦИК и СНК СССР (февраль 1930 года) постановлении «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений» говорилось: 

«В целях борьбы с попытками враждебных советской власти элементов использовать религиозные объединения в качестве опорных пунктов для ведения контрреволюционной работы Центральный исполнительный комитет и СНК Союза ССР постановляют: «Предложить правительствам союзных республик немедленно поручить органам, производящим регистрацию религиозных объединений, пересмотреть состав руководящих органов этих объединений в целях исключения из них... кулаков, лишенцев и иных враждебных советской власти лиц. … Не допускать впредь проникновения в эти органы   указанных лиц, систематически отказывая в регистрации религиозных объединений, при наличии упомянутых выше условий.

Настоящее постановление распространяется на религиозные объедине­ния всех культов, толков, религиозных течений и проч...».

Как пишет М. Одинцов, именно в это время родился тезис об ответственности за «антисоветскую деятельность» служителей культа. Попытки отдельных священнослужителей приспособиться к новой ситуации, богословски интерпретировать «близость» коммунистических идей и религии стали расцениваться как политическое «приспособленчество» и двурушничество, как «завеса», с помощью которой «церковники пытаются вести свою подрывную работу против социализма».

К удивлению властей закрытие церквей вызвало массовое сопротивление. Как отмечалось в информации работников местных органов НКВД, нередко эти возмущения носили «характер массовых выступлений», в которых принимали участие «середняки, бедняки, женщины, демобилизованные красноармейцы и даже представители сельских властей». Власти пришлось на время отступить.

В принятом 14 марта 1930 г. постановлении ЦК ВКП(б)  «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении»  ЦК потребовал «решительно прекратить практику закрытия церквей в администра­тивном порядке». Антицерковная кампания несколько приутихла. Более того, в Московской области уже к июню вновь были открыты 545 церквей. 

Наркомат внутренних дел сообщал в высшие государственные и партийные инстанции:

«...Поступившие от административных управлений краев и областей сведения о подъеме антирелигиозного настроения, связанные с сообщением о чрезвычайно быстром темпе коллективизации сельского хозяйства, прекратились одновременно с прекращением преувеличенных сведений о все ускоряющемся темпе устремления широких середняцких масс в колхозы, под очевидным влиянием начавшейся ликвидации перегибов. Если осенью 1929 г. и прошлой зимой сводки пестрели донесениями об огромном количестве постановлений общих собраний граждан о ликвидации религиозных обществ, закрытии зданий культа, запрещении колокольного звона, то с февраля — марта текущего года мы имеем совершенно обратное положение: донесения из ряда мест говорят об отливе середняков из колхозов, сопровождающемся серьезным движением за открытие церквей, возвращение снятых колоколов, освобождение высланных служителей культа. Если до этого в административные отделы поступило большое количество ходатайств об оформлении закрытия церквей, то теперь усилилось поступление заявлений с просьбой об открытии церквей, о разрешении религиозных шествий и т. п». 

Как пишет Д.В. Поспеловский, «не может быть сомнения, что все выступления в защиту верующих СССР, в том числе и папы Римского (за которыми довольно быстро последовала знаменитая статья Сталина в марте 1930 г. "Головокружение от успехов"), помогли митрополиту Сергию добиться приостановки фронтальной атаки на Церковь.

И действительно, в 1930—1931 гг. появляется целый ряд секретных инструкций ВЦИКа и Наркомфина с требованиями снизить ставки налогов с духовенства регулированием максимальных пределов налогов и пр. Так, циркуляр ВЦИКа от 20 июня 1930 г. указывает на главные нарушения законов о культах:

1. Произвольное изъятие у верующих культовых зданий и одностороннее расторжение с ними договоров.

2. Чрезмерное налоговое обложение зданий и духовенства.

3. Неправильное лишение духовенства жилплощади. :

4. Незаконное чинение препятствий духовенству в "отправлении культа".

Процесс закрытия храмов приостановился, в ряде случаев неправомерные решения были отменены. Но передышка была краткой. Новый виток коллективизации привел к автоматическому возобновлению репрессий против духовенства и закрытию храмов. В 1931 г. был взорван храм Христа Спасителя.

Секретное постановление Президиума ВЦИК "О налоговом обложении настоящих и бывших служителей культа за 1930—1931 гг." создавало мощный инструмент давления на верующих, на духовенство и их семьи, с целью склонить их отречься от Бога . Духовенство было обложено огромными налогами, не выплатив которые, священники и миряне - члены приходских советов, подлежали аресту, а церковные здания - закрытию. Для того чтобы выжить, духовенству приводилось обходить эти законы и жить в постоянном страхе, что их уличат в незаконных действиях.

В 1934 г. антицерковная кампания стихает, чтобы с удвоенной силой возобновиться в 1935 г., когда началась чистка от «антисоветского элемента» крупных городов. Она сопровождалась массовыми арестами и высылкой духовенства. После ареста очередной группы епископов митрополит Сергий был вынужден распустить Синод (18 мая 1935). По подсчетам профессора Н. Е. Емельянова, гонения в эти годы по своей силе сопоставимы с 1922 г.

Ликвидация зажиточного крестьянства подорвала последнюю материальную базу церкви в деревне, поскольку только они могли материально поддерживать Церковь.


«Безбожная пятилетка»

В 1929 г. на II съезде Союза был принят лозунг "Борьба против религии - борьба за социализм», провозглашался «беспощадно-классовый подход к религии» и ставилась задача достижения «полного безбожия» в СССР. На съезде выступил М. Горький. Одновременно со съездом была проведена 1 Всесоюзная конференция юных воинствующих безбожников.

Летом 1931 г. руководители СВБ заявили, что они объединяют 5 млн. членов и была поставлена задача довести численность до 10 млн. человек. Каким способом в столь короткий срок удалось достичь столь невероятной цифры? По мнению В.А. Алексеева, столько было отпечатано и отправлено на места бланков членских билетов. Миллионы формировались за счет коллективного членства в Союзе заводов и фабрик. Статистика индивидуального членства отсутствовала. Как свидетельствуют архивы, Союз как массовая организация существовал только на бумаге и на страницах прессы. И хотя планы первой «безбожной пятилетки» не были выполнены, руководство СВБ шумно стало разрабатывать планы второй. Новый лозунг: «Борьба против религии – есть борьба за пятилетку в четыре года, за темпы, за качество, за международное революционное движение».


Последний решительный бой с религией  

Паузой в репрессиях против верующих стал 1936 год – время принятия Сталинской конституции и обманутых надежд населения на установление нормальной, основанной на Конституции и исполнении закона жизни. Вернули с 1 января 1936 г. новогоднюю елку. Неожиданно вносятся коррективы в антирелигиозную пропаганду. В апреле 1936 г. Сталин, рассматривая проект Программы комсомола, призвал смягчить формулировки, касающиеся антирелигиозной работа с молодежью. После съезда решением ЦК комсомола была распущена организация Юных воинствующих безбожников (ЮБВ). Из 13 антирелигиозных журналов к концу 1936 г. (времени принятия Конституции) было закрыто 10, в том числе 6 на национальных языках. Была закрыта газета “Безбожник”. 

В канун принятия Конституции, выступая в ноябре 1936 года с докладом "О проекте Конституции Союза ССР" на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов, Сталин специально остановился на вопросах об отношении к верующим, рассматривая и анализируя поступившие к разработчикам Конституции поправки: 

"...Далее идет поправка к статье 124-ой проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту по­правку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции.

...Наконец, еще одна поправка, имеющая более или менее существенный характер. Я говорю о поправке к 135-ой статье проекта Конституции. Она предлагает лишить избирательных прав служителей культа (здесь и далее подчеркнуто нами — В. А.), бывших белогвардейцев, всех бывших людей и лиц, не занимающихся общеполезным трудом, или же, во всяком случае,— ограничить избирательные права лиц этой категории, дав им только права избирать, но не быть избранными. Я думаю, что эта поправка также должна быть отвергнута. Советская власть лишила избирательных прав нетрудовые и эксплуататорские элементы не на веки вечные, а временно, до известного периода. Было время, когда эти элементы вели открытую войну против народа и противодействовали советским законам. Советский закон о лишении их избирательного права был ответом советской власти на это противодействие. С тех пор прошло немало времени. За истекший период мы добились того, что эксплуататорские классы уничтожены, а Советская власть превратилась в непобедимую силу. Не пришло ли время пересмотреть этот закон? Я думаю, что пришло время. Говорят, что опасно, так как могут пролезть в верховные органы страны враждебные советской власти элементы, кое-кто из бывших белогвардейцев, кулаков, попов и т.д. Но чего тут собственно бояться? Волков бояться, в лес не ходить. Во-первых, не все бывшие кулаки, белогвардейцы или попы враждебны Советской власти. Во-вторых, если народ кое-где и изберет враждебных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена из рук вон плохо, и мы вполне заслужили такой позор, если же наша агитационная работа будет идти по-большевистски, то народ не пропустит враждебных людей в свои верховные органы. Значит, надо работать, а не хныкать..."(Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М.,1953. С.570-571).


По всей вероятности, Сталин был уверен в победе атеистического мировоззрения в стране. Иначе он бы не стал говорить о своей уверенности в безусловной победе большевистских кандидатов на выборах и включать вопрос о религиозных убеждениях в вопросник проведенной в августе 1937 г. переписи. Спустя несколько месяцев он резко изменит свою позицию.

О провале антирелигиозной пропаганды в деревне свидетельствует «Записка отдела культпросветработы ЦК ВКП (б) секретарям ЦК ВКП (б) Кагановичу Л.М., Андрееву А.А., Ежову Н.И. о состоянии антирелигиозной работы (февраль 1937)». Этот вывод подтвердили и результаты проведенной в стране официально "победившего социализма" переписи. Из 97 521 тыс. человек ответивших на интересующий Сталина вопрос 55 278 тыс. (56,7%) заявили о себе как о верующих (Всесоюзная перепись 1937 г. Краткие итоги. М.,1991.С.106-107). Гнев Сталина был безграничен.

Пауза в колебаниях и репрессиях по отношению к верующим закончилась 5 марта 1937 г., когда завершил работу мартовский пленум ЦК ВКП (б). На нем, в преддверии первых в стране всеобщих выборов (в Верховный Совет СССР), был санкционирован массовый террор против реальных и потенциальных политических противников советской власти, в том числе “церковников”. Активность верующих в период обсуждения Конституции напугала руководителей страны. Власти всерьез стали опасаться Церкви, как единственной организованной силы в стране. Г. Маленков писал Сталину о существующих в стране религиозных объединениях (скорее всего о двадцатках) как о “ широко разветвленной враждебной советской власти легальной организации в 600 тысяч человек по всему СССР”. 

Это было общее настроение партийного аппарата. На пленуме Ленинградского обкома ВКП(б) в марте 1937 г., первый секретарь обкома и одновременно секретарь ЦК А.А. Жданов заявил, что "попы будут создавать легальную клерикальную религиозную партию против нас". Второй секретарь обкома А.С. Щербаков в своем докладе на пленуме сделал такой вывод: "Враги есть, двурушники есть, бороться против нас будут, имеем вот такую готовую организацию - какой является поповская организация, стало быть, избирательная борьба будет". Именно этим паническим страхом перед Церковью и верующими можно объяснить масштабность и жестокость обрушившихся на Церковь репрессий.

Операция по уничтожению Церкви началась 5 августа 1937 г. и сопровождалась арестами, ссылками, лагерями и казнями духовенства всех конфессий, закрытием церквей. В одном только 1937 г. было закрыто 8 тысяч православных храмов, ликвидировано 70 епархий и викариатств, расстреляно около 60 архиереев (Шкаровский). Репрессии продолжались до конца 1938 г.

По данным руководителя Комиссии по реабилитации А.Н. Яковлева: Наибольшее число жертв из православного духовенства и верующих приходится на 1937 год: тогда было репрессировано 136 900 человек, из них расстреляно 85 300. В 1938 году соответственно — 28 300 и 21 500; в 1939 году — 1500 и 900; в 1940 году — 5100 и 1100» ( Сумерки ).

К 1939 году государство сочло работу по уничтожению Церкви в основном законченной. В связи с этим была ликвидирована  Постоянная комиссия по культовым вопросам при Президиуме ВЦИК  (1938 г.), а Тучков уволен (осень 1938) из органов НКВД с формулировкой: « за невозможностью дальнейшего использования ». 

Только 4 епископа составляли находящийся на свободе епископат Русской Православной Церкви. Еще 10 уцелевших архиереев находилось на покое или служили настоятелями храмов. Не запрещенная официальная Церковь по своему фактическому положению стала приближаться к нелегальной организации (Шкаровский). Что касается участи духовенства, то, согласно подсчетам Комиссии по реабилитации Московского патриархата к 1941 г. было репрессировано не менее 140 тыс. священников. По подсчетам Д.В. Поспеловского, до 1956 г. насильственной смертью скончалось 300 архиереев Русской Православной церкви.

Казалось, что жизнь Церкви прекратилась...

Изменения в положении Церкви начались с присоединения к СССР территорий Западной Белоруссии, Западной Украины и Прибалтики. Общее количество действующих православных церквей в СССР увеличилось на 3350, пишет Шкаровский. На остальной части СССР число православных храмов уже не превышало 350-400 (в том числе в РСФСР не менее 122 церквей).


PS

Неожиданно для всех Патриархии разрешили принять эти храмы и духовенство под свое руководство. Не началось против церкви и ожидаемых репрессий, которые на Западной Украине и Западной Белоруссии обрушились прежде всего на местное польское население. По словам Э.И. Лисавцева, к этому времени (в ожидании войны) Сталин начинает продумывать возможность пересмотра политики по отношению к Православной Церкви. Как рассказал мне со слов присутствовавшего на этой встрече офицера НКВД Лисавцев, однажды ночью на встречу к Сталину привозят митрополита Сергия. Митрополиту был задан «дурацкий» вопрос, выслушан ответ, после чего Сталин повернулся и, не сказав слова, ушел. Лисавцев прокомментировал эту встречу как своего рода «смотрины».

Колебания (они находили свое отражение как в публикациях на страницах центральной прессы, так и в усилении или ослаблении репрессий против духовенства) в антирелигиозной политике продолжались до начала Отечественной войны. К примеру, неожиданно в 1937 г. ведущий советский исторический журнал "Историк-марксист" опубликовал положительную статью известного историка С. Бахрушина о значении Крещения Руси. Аналогичная статья Грекулова появилась в журнале "Безбожник" (N5 за 1938). А в июне 1941 г., за несколько дней до начала войны в статье "Патриотизм и религия" (журнал "Безбожник") утверждалось: "Религия является злейшим врагом советского патриотизма... История не подтверждает заслуг церкви в деле развития подлинного патриотизма". До начала войны не прекращались и репрессии и закрытия храмов. По подсчетам Шкаровского, численность духовенства и церквей в канун войны не превышало 5% от уровня конца 20-х годов. В РСФСР в 25 областях не имелось ни одной действующей православной церкви.

Перелом наступил лишь с началом Великой Отечественной войны.