Актовая речь профессора  протоиерея Георгия Митрофанова на годичном акте Санкт-Петербургских духовных школ 9 октября 2010 года.

  Основные этапы и особенности коммунистических гонений на Православную Церковь в России

Русская Православная Церковь в начале ХХ века по праву считалась не только крупнейшей в количественном отношении, но и ведущей в духовно-культурном отношении Поместной Церковью православного мира. Осуществляя свое служение в одной из наиболее динамично развивавшихся стран мира, Русская Православная Церковь смогла сохранить свое значительное духовное и культурное влияние несмотря на неизбежно сопровождавшую формирование индустриального общества секуляризацию общественного сознания народных масс, которая имела место в России. В начале ХХ века Россия стояла перед перспективой формирования в стране во многом уникального типа современной индустриальной цивилизации, ориентированной в своей духовной и культурной жизни на традиционные ценности Православной Церкви. Однако происшедшие в условиях кровопролитной Первой мировой войны радикальные изменения в государственной жизни России ввергли страну в состояние перманентного политического хаоса и обусловили установление в России большевистской диктатуры. Уже в первые три месяца своего существования большевистский режим не только принял целую совокупность законодательных актов, призванных формально обосновать деятельность большевиков, направленную на уничтожение всех организованных и легальных форм церковной жизни в стране в течение ближайших нескольких лет, но и стал осуществлять такую реальную политику гонений на Церковь, которая далеко выходила за рамки даже самих большевистских декретов. Впервые в ее истории перед Русской Православной Церковью предстала перспектива широкомасштабных гонений, которые, как показало будущее, оказались несопоставимыми с какими-либо гонениями на христиан в двухтысячелетней истории Церкви. И как это нередко имело место в христианской истории, Церковь ответила на эти гонения подвигом мученичества и исповедничества, впрочем, столь же несопоставимым по своим масштабам с аналогичным подвижничеством христиан предшествующих веков.

Первым новомучеником Русской Православной Церкви, растерзанным революционной чернью уже 31 октября 1917 года в Царском Селе, стал почти четверть века со смирением осуществлявший свое приходское служение многодетный протоиерей Иоанн Кочуров, который своей мученической смертью выразительно засвидетельствовал глубокий смысл слов св. апостола о силе Божией, в немощи совершающейся. В то же время первым архиереем-мучеником суждено было стать одному из самых авторитетных епископов Русской Православной Церкви, почетному председателю происходившего тогда Поместного Собора митрополиту Киевскому Владимиру (Богоявленскому), который был расстрелян отрядом красногвардейцев 25 декабря 1918 года в Киеве. Эти мученические кончины не только ознаменовали собой начало первого этапа гонений, воздвигнутых большевистским режимом на Православную Церковь в России, но и содержали в себе характерные черты тех многочисленных и жестоких бессудных расправ большевиков над духовенством и активными мирянами, которые были характерны для гонений периода гражданской войны. Действительно, до восьми тысяч представителей православного духовенства и монашества, уничтоженных во время гражданской войны, погибали либо в результате спровоцированных большевистской политикой массовых убийств духовенства и активных мирян революционной чернью, либо в процессе проведения чекистами акций, направленных на физическое устранение ведущих представителей церковной иерархии, либо в связи с повсеместными расстрелами заложников, в числе которых значительную долю составляли священнослужители. Начинавшиеся в крупных городах церковные гонения по мере распространения на территории страны гражданской войны охватывали провинцию, где они приобретали особенно жестокий и кровопролитный характер. Объявив в опубликованном уже 23 января 1918 года декрете «о свободе совести» о национализации всего церковного имущества и запретив любые формы церковной деятельности кроме богослужебной, большевистский режим усугубил свою призванную убить «тело» церковного народа репрессивную политику призванной убить и его «душу» кощунственной пропагандистской кампанией вскрытия мощей, развернувшейся в феврале 1919 года.

Вполне определенно обозначив богоборческую сущность репрессивной политики большевиков в принятом 22 января 1918 года в качестве соборного постановления послании св. Патриарха Тихона с анафемой всем православным христианам, участвовавшим в церковных гонениях и убийствах невинных людей, Русская Православная Церковь прежде всего в лице своего Первосвятителя на протяжении всего периода гражданской войны старалась вносить умиротворение в души охваченных смутой русских людей. Однако кровавые репрессии обрушивались в годы гражданской войны практически на все категории русского православного народа независимо от политической позиции и особенностей церковно-общественной деятельности, которые были присущи тем или иным их представителям. Так, уже в июне 1918 года в Перми был расстрелян архиепископ Андроник (Никольский), который в знак протеста против большевистских гонений затворил пермские приходские храмы. А в феврале 1920 года в Омске был заживо распят и затем заколот раскаленным шомполом архиепископ Сильвестр (Ольшевский), возглавлявший Сибирское Временное Высшее Церковное Управление и оставшийся со своей паствой после захвата Омска большевиками. В то же время в Петрограде еще в январе 1918 года на территории Александро-Невской Лавры толпа революционных матросов и солдат расправилась с далеким от какой-либо политической деятельности протоиереем Петром Скипетровым. А в июле 1918 года в Петрограде был схвачен известный своим либерализмом и народолюбием протоиерей Философ Орнатский, который вскоре был расстрелян с двумя своими сыновьями — штабс-капитаном Борисом Орнатским и военным врачом Николаем Орнатским.

Начавшийся летом 1921 года в результате экономически разрушительной политики военного коммунизма широкомасштабный голод не только присовокупил к 13 миллионам погибших в результате гражданской войны 5 миллионов умерших от голода, но и способствовал началу нового этапа церковных гонений. Несмотря на активное и разностороннее участие духовенства в помощи голодающим, Русская Православная Церковь была обвинена в отказе употребить свои якобы несметные материальные ценности на борьбу с голодом и подверглась очередной серии массовых репрессий. Пытаясь дискредитировать Церковь своими обвинениями духовенства в отказе помогать голодающим и насаждая в церковной жизни обновленческий раскол, который выступал под знаменем примирения христианства и коммунизма, большевистский режим стремился придать своим гонениям в 1922-1923 годах видимость «революционной законности», сопровождая уничтожение священнослужителей инсценированными пропагандистскими процессами. Именно после наиболее громких из этих процессов, петроградского и московского, летом 1922 года были расстреляны митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), горячо любимый петроградской паствой, избравшей его в 1917 году на митрополичью кафедру, архимандрит Сергий (Шеин), миряне Юрий Новицкий и Иоанн Ковшаров, глубоко почитавшиеся православными москвичами протоиереи Александр Заозерский, Христофор Надеждин, Василий Соколов, иеромонах Макарий (Телегин) и мирянин Сергий Тихомиров. Уничтожив в ходе репрессий 1922-1923 годов от 6 до 7 тысяч представителей духовенства и монашества, большевистский режим впоследствии уже не пытался организовывать показательные процессы над священнослужителями. Ибо опыт процессов начала 1920-х годов убедил церковных гонителей в невозможности превратить мучеников Церкви в кающихся в политических грехах марионеток подобных тем, которыми стали на политических процессах 1930-х годов партийные руководители, репрессированные Сталиным.

Значительные уступки в области церковно-государственных отношений, на которые пришлось пойти летом 1923 года св. Патриарху Тихону, и еще более значительные уступки в области кадровой политики Церкви, на которые пошел летом 1927 года Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский), лишь на несколько лет ослабили церковные гонения. Однако уже в период 1928-1934 годов, по мере свертывания НЭПа и проведения политики коллективизации церковные репрессии приобрели невиданный ранее по широте охвата характер. В этот период в дополнение к более чем восьми миллионам жертв коллективизации и во многом организованного государством голода начала 1930-х годов было репрессировано около 40 тысяч представителей духовенства и монашества, из которых расстреляно было не менее пяти тысяч, ликвидированы все монастыри, количество действующих храмов сократилось с 28,5 тысяч до 10 тысяч. Вынесение как индивидуальных, так и, в особенности, групповых расстрельных приговоров представителям духовенства и активных мирян происходило в этот период относительно редко. Впрочем, в Воронежской епархии именно летом 1930 года произошел групповой расстрел архимандрита Тихона (Кречетова), иеромонахов Георгия (Пожарова) и Космы (Вязникова), священников Иоанна Стеблина-Каменского, Сергия Гортинского, Феодора Яковлева, Александра Архангельского, Георгия Никитина и мирян Евфимия Гребенщикова и Петра Вязникова. Однако многие из подвижников Русской Православной Церкви, отправленные в этот период в тюрьмы, лагеря и ссылки, либо подобно архиепископу Воронежскому Петру (Звереву), архиепископу Верейскому Иллариону (Троицкому) и епископу Глазовскому Виктору (Островидову) отошли ко Господу в местах заключения, либо подобно Патриаршему Местоблюстителю Агафангелу (Преображенскому) и знаменитому московскому пастырю и духовнику из Свято-Данилова монастыря архимандриту Георгию (Лаврову) скончались в результате тягот, перенесенных в недавно завершившемся заключении, либо подобно подавляющему большинству новомучеников начали и чаще всего продолжили свой узнический путь на Русскую Голгофу, который должен был привести их к мученической кончине в конце 1930-х годов.

Тяжесть гонений этого периода времени усугублялась возникшим в Русской Православной Церкви разделением между сторонниками Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергия (Страгородского) и противниками этой политики из числа преданных Церкви духовенства и мирян, объединившихся вокруг таких авторитетных архипастырей как, например, митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) и митрополит Ленинградский Иосиф (Петровых), которые находились в это время в заточении. Обличавшие митрополита Сергия в присвоении себе канонической полноты высшего церковного управления и рассматривавшие его политику как политику, направленную на порабощение Церкви богоборческим государством, церковные оппоненты митрополита Сергия разрывали каноническое общение с ним и возносили за богослужением имя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра (Полянского), за что и получили наименование «непоминающих». Впрочем, строгая верность православному вероучению и сохранение канонического единства с полнотой Русской Православной Церкви через богослужебное поминовение имени митрополита Петра позволяли так называемым «непоминающим» оставаться верными пастырями и пасомыми Русской Православной Церкви, существование которых в церковной жизни позволяло преодолевать крайности политики митрополита Сергия.

Очередной и самый кровопролитный этап церковных гонений в советской России, поставивший Русскую Православную Церковь на грань полного физического уничтожения, оказался связанным с периодом так называемого «большого террора» и продолжался с 1937 по 1941 год. За это время по данным Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте Российской Федерации было расстреляно 110700 представителей православного духовенства. К 1941 году на территории СССР оставалось не более 150 действовавших храмов, не более 300 служивших представителей духовенства и 4 правящих архиерея. Среди десятков тысяч уничтоженных в этот период православных христиан находилось большинство канонизованных ныне Русской Православной Церковью новомучеников, которые многообразием своих личностных дарований и величием своих подвижнических деяний явили славу Русской Православной Церкви ХХ века прежде всего как Церкви мучеников.

Прослуживший основную часть своей жизни в качестве скромного синодального чиновника на поприще духовного образования Патриарший Местоблюститель св. митрополит Петр (Полянский) принял монашество и архиерейство в 58-летнем возрасте в 1920 году, сознательно обрекая себя на сораспятие с гонимой Русской Православной Церковью. Став ближайшим советником св. Патриарха Тихона, св. митрополит Петр мужественно разделил с ним бремя высшего церковного управления, неотделимого в то время от мученичества и исповедничества. Проведя последние 12 лет своей жизни в тяжелейших условиях тюрем и ссылок, св. митрополит Петр ни разу не попытался спасти свою жизнь и обрести свободу ценой недостойных компромиссов с богоборческой властью или же путем отречения возложенных на него св. Патриархом Тихоном местоблюстительских полномочий, и принял мученическую смерть 10 октября 1937 года.

Стяжавший себе еще до революции заслуженную славу одного из мудрейших и милосерднейших архипастырей Русской Православной Церкви Патриарший Местоблюститель св. митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) являлся после кончины св. Патриарха Тихона самым почитаемым и любимым святителем гонимой богоборцами русской православной паствы. Проведя с 1919 года с небольшими перерывами более 15 лет в тюрьмах и ссылках, св. митрополит Кирилл оставался духовным отцом для тысяч священнослужителей и мирян, обращавшихся к нему несмотря на все многочисленные препятствия за советами по всем вопросам сложной церковной жизни 1920-30-х годов. Убежденный в невозможности спасти гонимую Церковь в России дальнейшей политикой компромиссов и воспринимавший Церковь не столько как централизованный административно-канонический институт, сколько как основанный на любви и свободе собор евхаристических общин, объединявшихся вокруг своих правящих епископов, св. митрополит Кирилл выступил как самый глубокий и авторитетный критик политики митрополита Сергия. Подобно св. митрополиту Петру не пойдя в своем длительном заключении ни на какие компромиссы с богоборческим режимом и сохраняя церковное единство безусловным признанием власти правящего местоблюстителя, св. митрополит Кирилл отошел ко Господу 20 ноября 1937 года будучи расстрелянным в казахстанской ссылке вместе с другим пока еще не канонизованным замечательным церковным иерархом митрополитом Иосифом (Петровых).

Не происходя подобно подавляющему большинству церковных иерархов из духовного сословия, св. митрополит Серафим (Чичагов) пришел к пастырскому служению из петербургской аристократической среды, оставив блестящую карьеру гвардейского офицера. Олицетворяя разносторонней одаренностью своей личности и своим подлинно аристократическим внешним обликом величие уничтоженной большевизмом православной империи, св. митрополит Серафим проявил себя как один из наиболее последовательных и авторитетных сторонников политики митрополита Сергия, направленной на достижение соглашения с большевистским режимом. Сочетавший в своем мировоззрении способность к политическим компромиссам с непоколебимой твердостью в отстаивании чистоты православной веры и церковно-канонического единства св. митрополит Серафим будучи 82-летним старцем с достоинством христианского мученика и мужеством русского офицера прошел месячное пыточное следствие и был расстрелян 11 декабря 1937 г.

Выделяющийся в сонме российских новомучеников своей особой приверженностью к древнерусскому благочестию, сын единоверческого священника св. епископ Дмитровский Серафим (Звездинский) оставался на не столь долгом жизненном пути прежде всего молитвенником и аскетом. Всегда стремившийся к отрешенному от мира монастырскому житию св. епископ Серафим в условиях воздвигнутых на Церковь гонений оказался вынужденным пребывать в скитаниях, подвергаясь неоднократным арестам и ссылкам со смирением и твердостью, свидетельствовать о своей вере даже гонителям Церкви. Считая губительной для Русской Православной Церкви политику митрополита Сергия, св. епископ Серафим в начале 1928 года вышел за штат и с непреклонностью, унаследованной им от предков его старообрядцев, пронес свою веру в неодолимость Церкви в тяжелейших испытаниях пятилетней ссылки, которая предшествовала его мученической кончине 26 августа 1937 года.

События Второй мировой войны, которые привели к поразительному возрождению церковной жизни на территории, оккупированной немецко-фашистскими войсками, способствовали изменению религиозной политики Сталина в 1943 году. Репрессии по отношению к остававшимся на свободе на советской территории немногочисленным священнослужителям были почти полностью прекращены, а по отношению к гораздо более многочисленному духовенству, которое находилось на территории, занимавшейся советскими войсками, проводились не очень часто. Подавляющее большинство храмов — почти 9 тысяч, — открытых на оккупированной территории, продолжало оставаться действующими и после восстановления там коммунистического режима, и даже в областях, которые не подвергались немецкой оккупации, было открыто 716 храмов. Некоторые из остававшихся в живых в советских лагерях и ссылках священнослужители нередко освобождались из заключения иногда даже до истечения срока приговора. Так, например, прошедший пыточное следствие и многолетнее заключение в лагерях и ссылках священноисповедник Лука (Войно-Ясенецкий) в 1943 году был направлен на Тамбовскую кафедру сразу же после освобождения из ссылки, где, оставаясь в положении политического ссыльного, он исполнял обязанности главного хирурга-консультанта красноярских военных госпиталей.

Однако даже после 1943 года, когда Сталин перешел к политике преимущественно политического использования недоуничтоженной им Русской Православной Церкви, репрессии против духовенства и активных мирян не прекращались полностью, а остававшиеся в заключении священнослужителя, особенно отказывавшиеся признать каноническую власть Патриарха Сергия, получали новые сроки заключения, как, например, проведший 33 года в заключении священноисповедник епископ Афанасий (Сахаров), освобожденный лишь в 1955 году. Впрочем, уже с 1948 года по мере возвращения коммунистического государства к политике полного подавления церковной жизни в стране репрессии по отношению к духовенству усилились и продолжались весьма активно вплоть до смерти Сталина в 1953 году. Последующие периоды как ослабления церковных гонений в 1953-1957 годах, так и их усиления в 1958-1964 годах представляли собой составную часть продолжавшейся более 70 лет и осуществлявшейся лишь различными методами политики борьбы богоборческого коммунистического государства с Русской Православной Церковью. И несмотря на то что в послевоенный период были уничтожены не десятки тысяч, но лишь десятки представителей духовенства, политика явных и тайных гонений на Церковь сделала неизбежными те многочисленные и до сего времени невосполнимые потери, которая понесла церковная жизнь в России в ХХ веке.

Сайт СПбДА. Патриархия.ru