Сопротивление верующих

Расчет советской власти на раскол, провокации и выборочный террор по отношению к Церкви и верующим не оправдали себя. Церковь в 1920-х выстояла. Трагическая ситуация сопровождалась духовным возрождением Церкви. По словам очевидца, «во всех приходах появились сестры-монахини. Они занимались по большей части благотворительностью, главным образом в отношении арестованного духовенства. Сильные приходские советы защищали свои церкви. Обычным делом стали сборы средств для узников совести, концерты церковной музыки, популярные богословские лекции. Церкви неизменно были переполнены. …Престиж и авторитет преследуемого и гонимого духовенства был неизмеримо выше, нежели духовенства при царизме» (В.Ф. Марцинковский).
Из аналитического обзора НКВД за февраль 1929 r.: «В ряде районов церковники с целью поднятия религиозности населения организуют общества (сестричества, братства), которые помогают духовенству в деле укрепления церковной дисциплины, вербовки новых верующих и т.п. Эти организации стремятся создать максимум возможностей для постоянного общения между собой "братьев" (устройство бесед, помощь нуждающимся верующим, путем посещения их жилищ). На лето некоторые общины приобретают "дома отдыха" для своих членов.

Много внимания церковниками уделяется молодежи, попы организуют своеобразные "союзы молодежи, любящих Христа"»( 1 ).

Из отчета НКВД за март 1929 г.:
«В одной из церквей был устроен специальный огороженный помост для детей. Для "воспитания детей общин приглашаются платные проповедники, берущие по 20 руб. за день" (Московская губ.).
В некоторых церквах созданы специальные фонды "помощи бедным прихожанам", "общества трезвости" и т. п. <...>

Фактами, иллюстрирующими поднятие религиозности, являются: постройка и ремонт молитвенных домов (Минусинский округ), покупка и постройка квартир и для духовенства, в частности, в г. Москве наблюдались случаи покупки для попов квартир и дач по 3 — 5 тыс. руб.»( 2 ).

Противостояние верующих гонениям принимало самые разные формы: от организованного под руководством своих священников (защита храма, организация взаимопомощи, создание системы верных адресов для тайных священников), до активного индивидуального (помощь и поддержка) и морального противостояния. Одной из форм противостояния были организованные священниками крестные ходы в защиту отбираемых у церквей ценностей. В аналитических обзорах ОГПУ указываются на такие формы сопротивления, как организованная активная защита церквей от закрытия, организация диспутов с представителями властей, насмешки и применение насилия по отношению к участникам кощунственных карнавальных шествий на Пасху.

Формой активного (как организованного, так и индивидуального) противостояния были действия митрополитов и епископов по сохранению церковной структуры (иерархии). Прежде всего речь идет об официальных и многочисленных тайных хиротониях епископов (считается, что архиерейских хиротоний было не менее 200) и священников.

Храмы закрывались, но, свидетельствует протоиерей Глеб Каледа, появлялись катакомбные церкви двух типов: одни не признавали местоблюстительства митрополита Сергия, а другие признавали, сам же митрополит «одной рукой подписывал декларации, а другой рукой посвящал ставленников для подпольных храмов».

Часть духовенства публично отказалась от «приспособленчества» к новой власти в духе митрополита Сергия. Общим названием этих объединенных вокруг отдельных епископов и священников групп в истории Церкви стало название одной из них — «истинно-православная церковь» (ИПЦ) или «напоминающие»( 3 ). Они не создали и не стремились к созданию « новой Церкви». Они спасали свою совесть православных христиан и вместе с ней авторитет Церкви среди верующих.

Из обращения (1928) «К чадам Русской Церкви» киевского  духовенства: «...Что же они почувствуют, когда и оттуда, с высоты амвона, зазвучат слова лицемерия, человекоугодничества и клеветы <...> Одно из двух: или действительно Церковь — непорочная и чистая Невеста Христова — есть Царство Истины, и тогда Истина — это воздух, без которого мы не можем дышать, или же она, как и весь лежащий во зле мир, живет во лжи и ложью. И тогда все ложь. Ложь — каждoe слово, каждая молитва, каждое таинство <...> Уже несутся из отдаленных ссылок голоса протеста, голоса скорби и негодования. К этим голосам присоединятся все наиболее стойкие и непоколебимые в церковных недрах. Немало найдется тех, для которых лучше умереть в Истине, чем жить по лжи, тех, кто не переменит своего знамени»( 4 ).

В эти страшные годы сохранились и «до конца дней своих пронесли духовную связь между собою и в условиях советскои власти просвещали новые поколения» (о. Глеб Каледа) возникшие до 1917 г. и в годы Гражданской войны православные общины, братства и сестричества: «мечевцы», «кружковцы», «гурьевцы» и т.д.

Еще об одной форме организованного противостояния тоже рассказал о. Глеб Каледа: «После революции Церкви была запрещена всякая благотворительность. Несмотря на это, деяния благотворительности и милосердия Церковь осуществляла. Это была индивидуальная помощь отдельным людям и семьям, уход за больными и инвалидами. Но иногда священниками организовывалась и направлялась более широкая благотворительность. Православные не афишируют свою деятельность. Они стараются во всем поступать так, чтобы правая рука не знала, что делает левая. В тридцатые годы очень многие семьи могли выжить только благодаря такой благотворительности»( 5 ).

Священник Владимир Амбарцумов «прикреплял» своих более состоятельных духовных чад к семьям репрессированного духовенства. Были установлены суммы и сроки, в которые должна была поставляться помощь. Сроки не должны были увеличиваться, суммы — сокращаться: семьи репрессированных могли планировать свои расходы и быть спокойными, что помощь в таком-то объеме и в такой-то день придет.

О.Владимир также организовал поиск семей репрессированных священников. Академик Д.Н. Прянишников (учитель И. Вавилова) каждый день выделял из своего академического пайка долю хлеба для семьи лишенца. Протоиерей Глеб Каледа вспоминает и о своем отце, который отвозил хлеб семье погибшего священника.

Протоиерей Владимир Воробьев рассказывал о своем дяде (Михаиле Иосифовиче Воробьеве), который, будучи начальником центральной бухгалтерии Наркомата пищепрома в АлмаАте, устраивал на работу ссыльных и был за это репрессирован.

Особой формой противостояния гонениям было поддержание и развитие интеллектуального уровня верующих. Вот свидетельство о. Глеба Каледы:
«В 20-е и даже 30-е годы, не говоря уже о 40-х и 50 х, существовал православный, как сейчас принято говорить, "самиздат". Тексты распространялись как переписанными от руки, так и размноженными на машинке. Большинство авторов было анонимно. Отметим большой труд о православной жизни в миру в условиях советской действительности и о построении семьи «Путь к совершенной радости», подписанный  инициалами Г. Р. Б. — грешный раб Божий». Под этим  псвдонимом скрывался профессор, доктор химических наук, бывший комиссар Гражданской войны Николай Евграфович Пестов, пришедший к Богу еще в 1920-х.
Профессор Николай Николаевич Фиолетов перед самой войной написал «Очерки христианской апологетики». Появились работы об историчности Христа: сейчас можно с уверенностью сказать, что автором одной из них был С.С. Толстой, другой — тайный священник Николай Павлович Иванов(ум. 1990). Из рук в руки передавались труды и очерки по истории Церкви о. Сергия Мансурова, анонимные работы о сотворении мира, о нравственности и т. д.
До ареста в 1928 г. на этом поприще подвизался М.А. Новоселов (1864 — 1938), известный духовный писатель и церковный публицист, издатель «Религиозно-философской библиотеки», а после революции активный ревнитель православия. «Иными словами, в недрах Русской Православной Церкви шла напряженная умственная и духовная работа. Не будь ее, мы очень многого, что имеем сейчас, не видели бы»( 6 ).

Следует обратить внимание еще на два примера массового морального противостояния: участие в похоронах Патриарха Тихона (1925) и свидетельствование о своей вере во время Всесоюзной переписи населения в 1937 г. В похоронах Патриарха, по оценкам, приняло участие до 300 тыс. человек. По данным переписи, которые были опубликованы только в 1990 г., большинство населения страны не побоялось заявить о себе как о верующих (не отреклось от Бога).
Свидетельство о. Глеба Каледы: «В одном из районов Поволжья множество комсомольцев признало себя верующими. Местные власти потребовали представить им для просмотра все анкеты. Но уполномоченный по проведению переписи в данном регионе( 7 )срочно отправил все анкеты в Центр, на счетную фабрику, откуда их извлечь было практически невозможно. Так значительное количество исповедовавших свою веру было спасено от проработки партийными и государственными органами и от репрессий»( 8 ).

Аксиомой для христианства с момента его возникновения была лояльность по отношению к любой власти («нет власти не от Бога»). В то же время христиане знали, что по-настоящему хорошей власти на земле быть не может. И миллионы верующих приняли советскую эту власть как данность. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) неоднократно говорил близким, что стал бы коммунистом, если бы власти не преследовали Церковь. Он, как и сотни тысяч других, считал своим гражданским долгом служить новой власти так же честно, как служил старой.

Но христианство изначально ограничивает лояльность по отношению к любой власти требованием «почитать Бога больше, чем людей» (ап. Петр). И верные этому принципу сотни тысяч верующих в условиях террора защищали свои церкви, прятали священнослужителей, создавали подпольные общины, сопровождали своих духовных отцов в ссылки, налаживали с ними связь, находили средства поддерживать их. Верующие мужественно вели себя в тюрьмах и лагерях( 9 ). Секретарь ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков в письме Сталину (20 мая 1937 г.) оценил организованное церковное сопротивление в 600 тыс. человек( 10 ). Именно этим можно объяснить адресный террор против верующих во время коллективизации и массового террора 1930-х.

(1) «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране
(1922—1934). Т. 7. М., 2004. С. 86— 139.
(2 )Там же. С. 140 — 173.
(3) Все эти группы роднил отказ поминать в молитве власти страны и отказ вступать с ними в какие-либо отношения, то есть и отказ от регистрации .
(4) Ocun ова И.И. История «Истинно-православной церкви» по материа лам следственного дела // Ежегодная богословская конференция Г1СТБИ. "Материалы. 1992—1996 М., 1996. С. 377.
(5)Каледа Глеб, протоиерей. Очерки жизни... С. 142
(6) Там же. С. 139.
(8) Отец Глеб имеет в виду своего отца — Александра Васильевича Каледу, который руководил переписью в одном из районов Поволжья.
(8) Там же. С. 143.
(9)Как отмечал Бруно Беттельгейм, в нацистских концлагерях именно верующие вели себя наиболее мужественно.
(10) Эта цифра родилась из механического умножения 30 тыс. зарегистрированных общин на 20 (двадцатка).