Каждый день прожитой жизни – нескончаемый поток Божией милости.

Интервью с прихожанином Будапештского св. Сергиевского храма Драгановым Владимиром,. Беседовал, настоятель прот. Иоанн Кадар.

( Драганов Владимир, род. В 1936году в Югославии, в небольшом сербском городе Заечар. Внук расстрелянного большевиками в 1919 году полковника Царской армии - Рагузского Станислава. В 1950 году вместе с бабушкой и мамой переехал в Венгрию. С 1950 года по сегодняшний день-прихожанин Будапештского св. Сергиевского храма.

Прот Иоанн Кадар:

Я бы хотел Владимир, чтобы Вы поделились Вашим видением жизни, передали воспоминания о пережитом времени, поскольку на сегодняшний день – Вы последний потомок русских эмигрантов, которые основали в 1950 годы приход, небесным покровителем которого является преп. Сергий Радонежский. Хотел бы начать с разговора о Ваших родителях, бабушке, родственниках.

Драганов Владимир:

Мне на сегодняшний день исполнилось 75. Каждый день прожитой жизни приближает нас к земному пределу, за которым открывается вечность. Поэтому хотелось бы поделиться мыслями о пережитом с новыми прихожанами, которые сформировались в совершенно другом государстве и иной культурно-исторической среде, передать ощущение эпохи, которая сформировала и определила мой жизненный путь.
Начну с того, что жизнь человека очень опасная и скоротечная вещь. Мы должны её очень ценить, и сохранять в памяти те промыслительные встречи и жизненные обстоятельства, участниками которых определил нам быть Господь.
Рассматривая фотографии своих близких, друзей, я снова погружаюсь во времена моего детства и юности, которые прошли в Югославии и Венгрии. Передо мной лица совсем молодых людей, погибших в страшное время революции и II мировой войны. Понимаю, что они такие же люди как и я, и всё что произошло с ними, произошло и со мной. Всматриваясь в лица людей, изображённых на старых фотографиях я ощущаю, что между нами и ушедшей эпохой устанавливается некое родство, ибо в этот момент переживаю прикосновение Вечности и понимание того, что у Бога все живы. Это живое христианское чувство даёт мне возможность прикоснуться к прошлому, и в некоторой степени его оценить.
Родился я в Югославии, в небольшом сербском городке под названием Заячер. Моя мама – Рагузская Лидия Станиславовна, родилась в Киеве в семье полковника царской армии Рагузского Станислава, убитого большевиками в 1919 году, на глазах у бабушки и ее детей Лидии (4-х лет) и сына Александра (6-и лет). После этого моя бабушка с сыном и дочерью тайком бежали на юг в Одессу,чтобы попасть на английский параход, который вывозил русских эмигрантов заграницу.Мою бабушку с детьми приняла Королевская Югославия.Жизнь эмигрантов в королевской Югославии была трудная, тоска об утерянной отчизне – огромна. Но не смотря ни на что, сербы и русские любили друг друга; сербский король Александр былвоспитанником Пажеского корпуса в Санкт- Петербурге, многие архиереи и священники Сербской Церкви были воспитанниками Духовных школ Российской империи.
В начале 30-х моя мама закончила Русский Мариинский Донской институт в городе Белая Церковь, созданный русскими эмигрантами с помощью короля Александра и его супруги королевы Марии. Мой отец – Драганов Виктор, воспитанник Кадетского корпуса. В 1935 году мои родители вступили в брак, и в 1936 году я появился на свет.
Мама с большой любовью вспоминала время проведённое в Мариинском институте. Преподаватели были опытные, все из старой дореволюционной России, в классах на стенах висели иконы и портреты последнего императора. По рассказам мамы, отношения между кадетами и институтками были очень трогательными. Мне запомнился один эпизод из рассказов мамы о том, как воспитанницы института вели «тайную» переписку с кадетами, вкладывая записочки адресованные кадетам в туфельку, которую по верёвочке спускали со второго этажа. Отец закончил Высшую Геодезическую школу генерала Свищева в Белграде и получил специальность геодезиста. В то время технические специалисты были на вес золота в Югославии, они принимали активное участие в строительстве дорог, мостов, которых было так мало в стране.
Надо сказать, что русская эмиграция оказала огромное культурное влияние на Югославию. Эмигранты подняли уровень университетского, школьного образования. Многие представители культурной и технической интеллигенции были русскими, сербы их ценили и называли «умными главами».
Мои родители жили очень скромно, но жизнь их проходила в полноценной русской среде; эмигранты ждали того вожделенного момента, когда смогут вернуться в Россию, сохранив обычай и черты прежней дореволюционной Отчизны.

Прот Иоанн Кадар:

Расскажите пожалуйста, что Вы помните из времени немецкой оккупации Югославии.

Драганов Владимир:

Я был маленьким мальчиком и на трагические события II-ой мировой войны смотрел глазами ребёнка. Позже для меня стало очевидным, что война оказалась трагичным событием не только для Югославии, но полностью разрушила устоявшуюся жизнь русских изгнанников.
Когда немцы заняли Югославию, мне было всего 5 лет, для меня всё было интересно и необычно: идущие строевым шагом немцы, колонны бронетехники. Одновременно с оккупацией началось мощное партизанское движение. Но война – страшная вещь; она разрушила жизненный уклад миллионов людей, принесла горе почти в каждую семью и изменила облик Югославии. Помимо горя, которое несли оккупанты, в стране началась междоусобная брань, когда братья по вере и крови стали непримиримыми врагами. Казалось бы у всех один, общий враг – немецкие оккупанты, но сопротивление расколото: четники (сербские монархисты) воюют против немцев и партизан-коммунистов Тито, партизаны Тито – против четников и немцев. Ребёнком, в родном Заячере, мне много раз приходилось наблюдать одну и ту же страшную картину несколько лет подряд. Город часто переходил из рук в руки: то им владели партизаны Тито, то четники, то немцы. И каждая сторона устраивала публичные казни, на которые сгоняли жителей города, включая детей. Это было ужасное зрелище, многие плакали, - ведь казнили их родных и близких. А нам детям по окончании казни, надо было подходить к виселице и плевать на несчастных четников, партизан Тито или немцев, в зависимости от того, кто владел городом. Вот это образ страшного безумного разрушения и самоистребления остался в моей памяти на всю жизнь, и сегодня стоят передо мной образы несчастных жертв, погибших в той войне.
Во время оккупации из Заячера мы переехали в городок Бор, где отец работал. Ехали мы в товарном вагоне со своим жалким скарбом и попали под обстрел самолётов с немецкой свастикой. Позже мы узнали, что нас расстреливали болгарские самолёты, которые не успели перекрасить немецкую свастику, ибо за день до этого болгары перешли на сторону союзников и видимо приняли поезд за немецкий конвой. В этом авиа налёте легко были ранены бабушка и мама, а мне разрывная пуля попала в ногу, и я очнулся в немецком полевом госпитале. Очнулся я от боли и увидел бегающих между ранеными католических монахинь – сестёр милосердия, которые помогали всем раненым, вне зависимости от того на чьей стороне они воевали. Со мной рядом, это я запомнил на всю жизнь, лежала совсем юная партизанка, на голове которой была папаха со звездой. Я плакал от боли, а она, пытаясь меня утешить, спросила: «Что с тобой парень?». Я показал ей простреленную ногу. Улыбаясь она сказала, что это ничего, рана скоро заживёт и подняв одеяло, которым была прикрыта показала ампутированные ноги. Из ее уст я узнал историю о том, что её партизанский отряд, отступая в горы, попал на минное поле. Пехотная мина оторвала ей обе ноги, и партизаны предложили ей два варианта: пристрелить, чтобы не попасть в плен фашистам или оставить живой. Она выбрала второе и оказалась в военном госпитале. И сегодня вижу перед собой это юное лицо, как зримый символ той страшной войны.
Ранение у меня было тяжёлое, речь шла даже об ампутации ноги, но в госпитале оказался очень внимательный военный врач – хирург, он был венгром, кажется в звании майора. Мама изъяснялась с ним на немецком и доктор успокоил её, заверив в том, что он сохранит мою ногу, восстановив нормальное кровоснабжение и со временем я буду ходить, правда немного прихрамывая. Мы возблагодарили Господа за то, что Он сохранил нам жизнь и по сей день поминаю в молитвах сердобольного врача – венгра. Конечно, в тот тяжёлый момент мы и не помышляли о том, что следующим нашим пристанищем будет Венгрия. Война к тому времени как я покинул госпиталь подходила к концу, большая часть Югославии была освобождена советскими войсками и нам тогда казалось, что подобный кошмар больше никогда не повторится.
Но у сожалению, в 1945 к власти пришли коммунисты и организовали жизнь на советский лад. Новый лидер страны – хитрый коммунист Тито, на многие годы утвердил свою диктатуру в Югославии, и в конце сороковых годов испортив отношения со Сталиным, резко поменял своё отношение к русским эмигрантам. Я уже говорил о колоссальном вкладе русской эмиграции в хозяйственную и культурную жизнь Югославии, но при новой коммунистической власти, былые заслуги не имели никакого значения.
В 1948 г. мы переехали в шахтёрский город Борский Рудник, где работало немало немецких, венгерских и итальянских военнопленных, ряды которых пополнялись русскими эмигрантами, многие из них погибли от непосильного каторжного труда. На этой же шахте погиб известный венгерский поэт Радноти. По окончании войны мы получили извещение,о том что мой отец пропал без вести.В 1949 мама была арестована, и 3 дня её допрашивали, пытаясь уличить в шпионаже в пользу Советского Союза. А ведь моя мама была абсолютно аполитичным человеком; к этому времени, чтобы как-то понять окружающий нас мир я покупал газеты, внимательно их прочитывал, пытаясь на детском уровне постичь, почему жизнь так резко поменялась, почему к нам подозрительно относятся? Маму отпустили и в том же злополучном 1950 году мы были депортированы из любимой нами Югославии. Мы получили 48 часов на сборы и разрешение взять с собой только два чемодана с необходимыми вещами. В сопровождении двух сотрудников безопасности, через Белград мы добрались до венгерской границы. Представьте себе картину: молодая дама, старушка и хромой мальчик «угрожающие безопасности» новой коммунистической Югославии. С венгерской стороны нас встретил сотрудник местной госбезопасности с синими погонами, вооружённый пистолетом. Он проверил наши документы и мы вместе, в одном купе, ехали до Будапешта. Поскольку он не знал никакого другого языка кроме венгерского, то мы ехали молча, много часов, в полной неизвестности того, что нас ждёт впереди.
На вокзале нас ждала машина, которая отвезла нас в печально известное здание на проспекте Андраши 60 (аналог советской Лубянки). Четыре дня мы с бабушкой и мамой провели в одной камере, спали на соломе. Каково было наше удивление, когда на второй день солдат принёс нам утром чай с ромом и кексы. Так как мы были лицами без гражданства, то нас определили на жительство в Будапеште, выделив комнату у одной интеллигентной венгерской семьи, которая была к тому времени уже «раскулачена», и очень боялась того, что к ним подселят местных пролетариев, которые будут утверждать иной образ жизни в их же квартире. Мы стали общаться на немецком, поскольку венгерского мы не знали, и они поняли сразу, что мы не по своей воле оказались в Венгрии, а в избытке испили «горькую чашу» изгнанников. Между нами сразу установились добрые отношения, ибо хозяева квартиры оказались образованными людьми, так сказать «изгнанниками» в своей родной стране, поражённой скверной коммунизма.

Прот Иоанн Кадар:

Что Вы можете сказать Володя о Вашей жизни как прихожанин храма преп. Сергия Радонежского? Кого Вы помните, как складывалась церковная жизнь русских изгнанников в Венгрии.

Драганов Владимир:

В 1950 году приход возглавил и организовал замечательный священник – о.Михаил Толмачёв. Он родился в 1920 г. в Югославии в семье русских эмигрантов, был священником на сербском православном приходе, а в 1949 был изгнан как и мы из Югославии. Одарённый пастырь, собрал вокруг себя небольшую группу прихожан. Для мамы и бабушки было огромным счастьем обрести духовное пристанище в храме преп. Сергия. В небольшом домовом храме по улице Лендваи 26 многие годы проходила их церковная жизнь.
Хочу добавить ещё одну важную деталь. Русская эмиграция в Югославии ровно как и в Венгрии не была монолитна. Не стоит её идеализировать, ибо как и любое человеческое сообщество она представляла собой довольно пёструю смесь человеческих индивидуумов. Надо сказать, что русские беженцы из Югославии подвергалась мощной идеологической обработке работников Советского посольства. Это было в начале 50-х годов, и суть пропаганды сводилась к тому, чтобы вернуть в Советский Союз как можно больше эмигрантов. Пропаганда переезда в СССР привела к напряжённости во взаимоотношениях в русской эмигрансткой среде. Так, лучшая мамина подруга по Мариинскому институту – Галина Михайлона Кашина говорила ей: «Лидочка, если ты с нами не поедешь в Советский Союз, то мы с тобой дружить не будем». Через некоторое время, мы стали получать от неё исполненные горечи и разочарования письма из Узбекистана, где она работала на уборке хлопка и грубый узбек – бригадир постоянно их ругал за невыполнение «нормы».Некоторые пожилые эмигранты из Венгрии скончались в Узбекистане и Казахстане, а их дети старались перебраться в Москву и другие крупные города, многие пытались вновь вернуться в Венгрию, что в советских условиях было весьма непросто. Меня очень удивило, тогда ещё юношу, что «ревностные» в прошлом монархисты и деятели НТС (народно-трудового союза) «перекрасились» в апологетов советского режима, стали «постукивать», в том числе на безупречного священника – о. Михаила Толмачёва.
Правда и в Советском Посольстве были живые нормальные люди. До сегодняшнего дня с благодарностью вспоминаю дипломата по фамилии Движков, к сожалению я забыл его имя, который очень тактично и разумно советовал нам не торопиться с переездом в Советский Союз.

Уже более 60 лет я являюсь прихожанином Будапештского св.Сергиевского Храма. Я уже говорил о том, что 1-ым настоятелем храма был о. Михаил Толмачёв – умный и замечательный священник, который был настоятелем 23 года, вплоть до своего отъезда в Австралию. Благодаря его духовному влиянию, многие венгры приняли православие, а некоторые из них даже выбрали священническое служение. Его вдохновенный пример служения Церкви, определил жизненный выбор протоиереев Тибора Имрени и Иосифа Калоты, закончивших в 70-ые годы Ленинградские духовные школы. По сей день они трудятся на своих венгерских приходах.
Помню, что семья о. Михаила Толмачёва жила в великой материальной нужде, но ропота, недовольства жизнью, мы никогда от него не слышали. Несмотря на выдающиеся пастырские качества о. Михаила, св. Сергиевский приход в конце 50-х стал численно уменьшаться. Умирали старые эмигранты; после событий 56-го многие вернулись в СССР, а многие – уехали на Запад. Мой первый духовник, остался в мое памяти образцом христианской трезвости и высокого служения Христу, в силу своей исключительной церковности и выдающихся личных человеческих качеств.
Запомнилось служение на нашем русском св. Сергиевском двух очень ярких иерархов советского периода: митрополита Николая (Ярушевича) и митрополита Никодима ( Ротова). Нам, старым эмигрантам порой казалось, что церковная жизнь находится под тотальным контролем коммунистического государства. Так конечно оно и было, но богатство духовного мира этих замечательных церковных деятелей уже тогда давало надежду на возможное возрождение Церкви. Митрополит Николай (Ярушевич) служил литургию на нашем приходе в 1957 году, а митрополит Никодим (Ротов) – в 1969.
Сегодня, в воскресные и праздничные дни я радуюсь тому, что в храме много народу, в основном люди среднего и очень юного возраста! Правда они другие, да и ритм и обстоятельства жизни сильно изменились. Многие наши сегодняшние прихожане, приехавшие в Венгрию из бывшего Советского Союза, прошли через горнило испытаний. Во многом жизнь в прежних условиях изменила их мировосприятие, их духовный мир подвергся страшной «деформации» со стороны коммунистического режима. Мы всё-таки жили в Югославии, с детства воспитывались в Церкви, нас окружал дружественный православный народ. Но идя ко Христу, мы должны принять друг друга, - старые и новые прихожане.
Как я уже говорил, русская эмиграция в Югославии серьёзно обогатила духовную и интеллектуальную жизнь страны. К сожалению, мы подобного сказать не можем о новом человеческом потоке, хлынувшем в начале 90-х из бывшего СССР. Для меня большим утешением является то, что часть этих переселенцев не только приходит, но и остаётся в Церкви; здесь в доме Божием они обретают веру, которая помогает им преодолеть культурные, временные и возрастные различия. Да поможет Господь новым прихожанам сохранить и приумножить то, что так нелегко хранили мы. Ещё одно, очень важное наблюдение из пережитого опыта моей жизни в Югославии и Венгрии я бы хотел передать новым прихожанам. Мы, старые эмигранты, - беззаветно любящие своё историческое отечество, Россию, в определённый момент поняли: невозможно жить только воспоминаниями, наша «ностальгия» должна быть проникнута живой верой в Господа.
Была воля Божия на то, чтобы мы оказались в Венгрии, ну а жизнь христианина ни в каком месте не проста. Нет такого места на земле, где христианин чувствовал бы себя комфортно, а если он с «головой» уходит во внешнее, то Господь напоминает ему о Своём присутствии в этом мире.

Прот Иоанн Кадар:

Что бы Вы могли сказать о событиях 1956 года в Венгрии. Ведь Вам в это время исполнилось 19 лет?

Драганов Владимир:

В каждой стране, нации есть нечто уникальное, чего нет у других. И как бы мал ни был народ, как бы ни мала была его территория, - всё равно в нём есть данное Богом своеобразие. Стандарт – неплохое дело в технической сфере, но губительное в духовной и культурной. Надо ценить душу народа, которая более ценна, чем экономические, технические показатели, которыми мы так легко и ошибочно научились манипулировать. С 1947 года стране была навязана жёсткая коммунистическая диктатура, которая разрушила нормальный уклад жизни миллионов. Слава Богу венграм не пришлось пережить тех ужасов, которые были в Советской России в 20-30-е годы, но режим Ракоши жёстко расправлялся с Церковью, насаждал коммунистическую идеологию, подавляя свободу граждан.
Я был свидетелем ожесточённых столкновений восставших с регулярными войсками. Мы как раз жили в эпицентре сражений по улице Уллои. Снаряд, выпущенный из танка разрушил нашу квартиру, но по милости Божией в тот момент мы находились в подвале дома. Когда было временное затишье, я выходил из подвала на улицу. Помню, что мы с мамой с горечью и болью в сердце видели убитых, совсем молодых советских солдат. Их посылало Советское правительство, чтобы,сохранить коммунистическую власть в Венгрии.Мой товарищ, Валентин, сражался на стороне восставших и должен был покинуть Венгрию после поражения революции, ибо в противном случае его ожидал смертная казнь либо длительное тюремное заключение. 1956 год – легендарная страница антикоммунистического сопротивления, которая закончилась поражением, но режим стал значительно «мягче», был самым «либеральным» в странах Восточной Европы и в таком виде дожил до 1988 года. Конечно же, в любом историческом катаклизме или событии, мы должны видеть проявление Промысла Божия. Ведь мы знаем, что в 1956 более 200 тыс. венгров покинуло страну. Это в основном были люди среднего и молодого возраста, с хорошим образованием, и они добились очень хорошего положения в странах Запада; многие из них стали известными и состоятельными людьми. И в связи с этой вынужденной эмиграцией я провожу библейские параллели, мне вспоминается Вавилонский плен, когда масса иудеев была уведена из исторической родины, но через некоторое время эти люди добились значительного положения вдали от отечества. Для человека верующего естественно личные и исторические события рассматривать через Священное Писание: всё становится на подобающее место, и в земном открывается вечное. Размышляя о прошлом нашей исторической Родины, о нашем изгнанничестве, о событиях 1956 года, я вынес, а вернее выстрадал, стойкое убеждение, что коммунизм на практике – одно из самых отвратительных явлений мировой истории. 70 лет социализма в России и 40 в Венгрии доказали только одно, что у этой преступной идеологии нет никакого права на существование.

Прот Иоанн Кадар:

Чем бы Вы хотели поделиться с нашими прихожанами, выделить самое существенное и важное в нашей жизни.

Драганов Владимир:

Самое главное в жизни христианина – это живая связь человека и Бога, за которую нужно держаться при любых обстоятельствах жизни. А то, что жизнь изменчива и нестабильна, убеждает нас повседневная реальность. Большинство наших прихожан осознали себя верующими и пришли в православие в течение последних 15-20 лет, и им предстоит с Божией помощью созидать в Церкви свою духовную жизнь. Но существует ещё категория православных, редко посещающих храм. Они приходят сюда, чтобы взять домой святой воды, освятить куличи, но не более. Эта категория прихожан чувствует присутствие какой-то высшей силы в Церкви, но Евангелие вытесняется из их сознания приверженностью к обрядовой стороне православия. Помню раньше, в эмигрантской среде, на праздник Богоявления, когда совершалось Великое освящение воды, старые эмигранты подходили с маленькими сосудами, а теперь несут канистры, огромные бутыли. В последнем проявляется слишком потребительское отношение к святыне, - чем её «больше», тем «больше» здоровья, видимых земных благ. Но не земных благ только просит у Господа Церковь. И вновь я думаю об ушедших в мир иной моих сродниках, русских изгнанниках. Их почти не осталось; внуки, правнуки стали типичными американцами, французами, австралийцами и это нормально. Многие из них сохранили православную веру – и это самое главное; осталось огромное духовное наследие эмигрантов 1-ой волны, которое питает души современников и явило подлинный блеск русского богословия и культуры.
И всё же, когда я вспоминаю события прошлого, то меня не покидает острое ощущение того, что не хватает умения, так сказать «красок» донести богатство пережитого. Да, можно очень точно передать детали событий, но ощущение прошлых событий очень сложно передать словом. Господь определяет содержание каждой человеческой личности. А нашим прихожанам я желаю трепетного и сердечно отношения к Богу, как говорит псалмопевец: «Работайте Господеви со страхом и радуйтесь ему с трепетом». Самое главное – Господь рядом с нами, всё же земное, преходяще и тленно. Любите Церковь Христову, и наполняйте сердце свое горним. Не забывайте о том, что наша жизнь очень коротка, её слишком мало, чтобы тратить полностью на преходящее и тленное.
Будапешт 25.10.2011